Счастье мое смотреть онлайн

© «25-й кадр» В декабре в той стране Снег до дьявола чист… С. Есенин Тихий книжный интеллигент испокон веку смотрел на народ сквозь призмы политических учений, социальных воззрений, видя в нем то соль земли, то угнетенного и униженного. С начала народ нуждался в спасении от крепостного права. Вскорости добились. Обрадовался, было, интеллигент, что теперь-то мужички заживут, за голову возьмутся, книжки узнают, а через то, глядишь, и по правде освободятся, выйдут из темени-то дремучей. Только ничего не получилось. Чумазые крестьяне ни за какие коврижки не хотели скидывать кандалы невежества. Они все также продолжали врастать в жирные черноземы, сплетаясь корнями с незримым сумраком веков, не зная предков, но воссоздавая их в своем быте, словно по-звериному чуя надмирный гул истории. Потом интеллигенция решила, что народ — это пропасть нечеловеческой мощи, коллективное бессознательное, способное и горы свернуть, и царя сковырнуть, да что там царя — всю землю свою переворотить ради такого нового и такого сказочного мира. А дальше был Советский Союз, и мы бежали за светлым будущим, как свора борзых — за куском мяса, сначала горя энтузиазмом, «нам песня строить и жить помогала», потом все с меньшим запалом и с большей апатией. И наконец очнулись в «этой стране». Оглянулся интеллигент, да и охватила его жуть кошмарная: оказывается, и нет уж никакого народа, а одна лишь — людская масса с заметными признаками интеллектуального и морального вырождения. Оттого и пошли в искусстве философические страдания. То Муратова, было, заведет «Астенический синдром», то Говорухин начнет терзать своим «Так жить нельзя», а и Михалков не потерялся, вовремя выпустил «Анну: От шести до восемнадцати». Много всего было и в кино, и в литературе. Документалист Сергей Лозница оказался уже на вершине этой культурной башни, через 200 лет после движения народников, на вековом следе социалистов, коммунистов, сонма писателей и режиссеров всех мастей и течений. Он вновь начинает разговор о национальном характере, о народе, пережившем и князей, и царей, и генсеков — в общем, всякого Лиха одноглазого хватало. Первый игровой фильм Лозницы «Счастье мое» был лишен новизны еще до начало съемок. Уже на уровне первоначального замысла он обрекал режиссера на стократные повторы, цитаты и отсылки. Пускай сюжет картины составлен почти из фольклорных былин, которые, с одной стороны, конкретны, услышаны режиссером по деревням от местного населения, а с другой — вполне архетипичны. Все эти представления о «мусорах» — «волках позорных», спивающейся деревне, нравственном упадке стали одним несмешным «баяном», али по-интеллигентному, трюизмом. Фильм Лозницы подбивает на изощренные словесные эскапады. Будто шепчет: «Россия — огромное мифологическое пространство, пронизанное духом дикого варварства, первобытной ярости; смешавшее в своей заснеженной утробе сотни народов и культур; разродившееся треклятым русским духом, русским воем и этой бесконечной зимней тоской, что иной раз и заглушает наши всегдашние жадность, грубость, глупость, всеобщую ненависть и пьяную любовь». И мы согласно киваем, ведь больше ничего не остается. Да и может ли остаться? Разве есть у нас хоть малейший шанс против своей же генетической памяти? Нет, лишь наведем лоск, превратим фасад столицы в один большой рекламный плакат, купим дорогие непременно заграничные машины, напялим на разжиревшие плечи французские манто, но внутри — все те же трусливые холопы, сколь невежественные, столь и беспощадные. Вот по пути подобных рассуждений и следует художественная мысль фильма. Сначала Лозница внимательно наблюдает со стороны, боясь пошевелить камеру, чтобы, не приведи, не упустить этой интересной действительности. Главные герой — очевидное альтер эго автора — как тот самый книжный интеллигент (даром, что водитель), из городской жизни, из собственной неустроенности отправляется в деревню, в народ. Он лелеет наивные идеалы, пытается то не вмешиваться, то помогать, но все бесполезно. Народ вышвыривает его, как и вышвыривал всех интеллигентов за 200 лет до того. На этом можно было бы и закончить, но режиссер прорывается почти к самопожертвованию, намеренно наказывая своего героя за бессмысленную и глупую доброту. Параллельно для пущей убедительности демонстрирует суть аналогичные эпизоды военного и послевоенного времени. (Знаем, что было, можно и опустить). Интеллигент тем временем сливается с народом и превращается в его немого призрака, темного последователя, справедливого Люцифера. Подводя к этой черте, Лозница фактически расписывается не только в своем бессилии что-либо изменить в этой стране, но и в не меньшей беспомощности всего образованного населения. И этим поразительно точно и внушительно резко констатирует сегодняшнее настроение. Сергей Лозница снял удивительно стройную, до последней буквы логичную картину и рассказал о современной России то, в чем мы действительно нуждаемся.

Полезные ссылки

• Бесплатные кино новинки онлайн