Солнце смотреть онлайн

Для меня Сокуров — прежде всего поэт, который мыслит не фабульной схемой, а внутренними движениями, подводными течениями, тайниками и полуподвалами психики героев. Ни четкого стрежня фабулы, ни ее динамики, ни ее однозначной прямоты в его фильмах я не нахожу. Сокуров сложный, травмирующий, остро переживаемый, обжигающий правдой, но он свой… Достоевскому же мы разрешаем — по живому… Простите, за столь смелое сравнение. Вырвалось, т. к. фильм посмотрела только что и все еще под впечатлением. У Александра Сокурова есть целая трилогия о вождях, которых, в большей или меньшей степени, можно назвать преступниками перед теми, кого они вели, и в то же время — их богами — тельцами, молохами, померкшими солнцами, ведь во всех трех фильмах налицо процесс затухания личности. Это «Молох» — о Гитлере, «Телец» — о Ленине, «Солнце» — о Хирохито. Когда снимают фильмы о власти, превосходстве, доминировании и подчинении чужих воль, редко идейным центром картины делают слабость. А зря, ведь это так правильно! Сокуров увидел в повелителе японской Империи, чья божественная природа (в отличие от ленинской и гитлеровской) была узаконена Конституцией, правом наследования и, конечно же, вековечным мифом о Стране Восходящего Солнца, — не просто слабость — хилость, душевную немочь и болезненное распадение. Линий распада, возможно, и больше, чем я назову, но мне пока открылись эти: Хирохито — Бог (потомок Солнечной богини). Хирохито — Зверь (азиатский Гитлер). Хирохито — маленький нескладный полубезумный человечек (комик-Чаплин). Хирохито — ученый, часами просиживающий в собственной лаборатории, изучающий морскую биологию — крабика (о, он великолепен), рыб (о, какие у них плавники), моллюсков (о, какие у них усики)… Ну и Дарвина, конечно. Хирохито — поэт, создающий, как и полагается истинному японцу, жизнеутверждающе-депрессивные строки о прелести и смерти красоты: «Снег зимою похож на сакуру в марте.// Равнодушное время стирает и то, и другое». Хирохито — Пилат, вперяющий глаза в лунный (а вовсе не в солнечный) диск, и носящий белые перчатки как знак того, что раз и навсегда «умыл руки перед народом», что они априори не могут быть грязными. Но Сокуров точно знает — на этих руках кровь (т. е. и на них тоже). Видение, которым режиссер «награждает» своего персонажа — жутко. Бомбы — черные птицы, летящие высоко над горящей землей (адово пекло) и звук приближающегося конца, пронзительный и омерзительный, как зов небытия. Но вот только что это за горящая какофонияa Хиросимаa Перл-Харборa Нагасакиa Да и важно ли этоa Интересна приватная беседа Хирохито с Макартуром: Х.: После бомбы, сброшенной на Хиросиму, мы ожидали, что к нам придут звери. М.: Я не отдавал такого приказа… А разве не звери напали на Перл-Харборa Х.: Это без меня. Я не приказывал… М.: Значит и то, и другое случилось само собой. О! Никто не виноват. Не в чем каяться. Не о чем жалеть. Может, в этом секрет долгожительстваa (Даты жизни японского императора Хирохито впечатляют — 1901-1989 гг.) Однако бедное Солнце не только осуждается Александром Сокуровым. Иначе бы не появилась столь убедительно сыгранная Агата реминисценция — совсем из другой оперы — из кино — Чаплин! Хирохито — актер (вывернутая наизнанку любовь к ритуалу). Он смешон. Он нелепо-абсурден. Он нюхает розы в дворцовом саду, неумело позируя для американских фотокамер. И Макартур уверен, что это удачный пиар-ход, который позволит рядовым американцам испытать сочувствие к поверженному богу и увидеть в нем человеческое. А мы в этот момент видим слишком человеческое. Его маленькое смешное тельце, его сломленная воля и его божественная власть никак не могут найти точек соприкосновения. И император в обескураживающем исполнении Иссей Агата (который нарушил табу, все еще действующее в Японии, сыграв венценосца) просто разрушается на глазах, теряя опоры, выпадая из традиции, реальности, яви, снося то слезы, то насмешки, то скорбное молчание окружающих, обманывая их да и себя тоже. О, как же велика в Японии сила традиции! Порой кажется, что для стопроцентных японцев она — синоним и этики, и эстетики, и Бога, и единственное оправдание бытия. Главный заложник ее силы и правоты, конечно, император. Так что генерал Дуглас Макартур был прав, когда не захотел наказывать «японского Гитлера» военным судом. Он придумал куда более тонко убивающий способ осудить и наказать. Поставить на место! Военному преступнику, человеку, которого тогда многие считали чуть ли ни одним из главных виновников войны, кровавее и абсурднее которой не ведал мир, гуманный американец предложил добровольно отречься (не от престола — нет!) — от миссии, статуса, роли Бога на земле. Он по сути дела попросил перестать быть Солнцем. Что должно сделать Солнце в ситуации позора и скорбиa Неужели просто убирать бюстик Наполеона с письменного столаa Приходит на ум одно — ритуальное самоубийство. Красивая и чистая (своей честностью и правотой) смерть — как раз в японском стиле. И оно совершено в финале. Только не богом, а человеком — простым юношей, который записывал обращение Хирохито к народу. Сильный финал (Арабов, что тут скажешь). Именно простой смертный, а не великий правитель и повелитель Страны Восходящего Солнца доказал правоту слов Хемингуэя: человека можно уничтожить, но нельзя победить. А вот сверхчеловека — можно. Так сила ли — власть, та, что наделяет Наполеона, Ленина, Гитлера, Сталина, Хирохито… возможностями Бога. Или слабостьa И кому сияет ее холодное солнцеa

Полезные ссылки

• Бесплатные кино новинки онлайн